А.Гармаев Культура семейных отношений

Любовь и влюбленность

Венчание. Затем свадьба. Торжественное и счастливое событие в жизни каждого человека. Потому что с одной стороны, это исходная точка большого пути, не похожего на все предыдущее движение. А с другой стороны, это – завершение прекрасной поры влюбленности и острой жажды друг друга, счастливое достижение заветного желания молодой пары.

Десятки глаз устремляются к ним. Сложные переживания рождаются в душе всякого, кто присутствует на этом торжестве: радость за молодых, что они обрели друг друга и тревога за их будущие отношения, легкость сегодняшнего праздника и предчувствие трудных ситуаций, неизбежных в каждой семье, отданность веселью и заботливое напутствие молодым, торжественность речей и сердечность участия.

Много вопросов, не высказанных, не произнесенных в тостах, будут тревожить и беспокоить людей. Каждый оставит их в своей душе, чтобы потом за долгие годы заботливого со-присутствия с вновь нареченными супругами получать на них ответы.

Один из таких вопросов социологи Москвы и Санкт-Петербурга решились задать открыто: «Зачем вы образуете семью?» Они провели опрос молодых людей, вступающих в брак, и попросили от будущих супругов очень серьезного ответа.

«Чтобы любить друг друга», «Чтобы вместе воспитывать детей» – это были стандартные ответы, дальше которых юноши и девушки, как обнаружилось, еще не успели подумать. Но любить – что это значит? Воспитывать – кого и как?

Увы, нет специальных курсов, на которых можно было бы получать знания в таких вопросах, нет людей, которые бы готовили к этому вступающих в брак. Только родители, знакомые и близкие будут давать разовые советы, а все остальное постижение премудростей семейной жизни придется совершать по ходу дела – между работой и домом, между пеленками и магазином, через ссоры и счастливые минуты общения друг с другом.

Может быть, поэтому во время свадьбы столько заботливых напутствий в речах взрослых, знающих через личный опыт сотни трудных перекрестков в жизни семьи... Может быть, отсюда эта бережность участия, с которой подходят к молодым их бабушки и дедушки...

Подарить молодоженам сознание торжественности момента, значит, подарить им осознание высокого смысла совершаемого ими шага. Вряд ли возможно сделать это за два-три свадебных дня. Невозможно привнести в них этот смысл и в то короткое суматошное время, пока идет подготовка к венчанию и свадьбе. Более того, момент, когда молодыми принимается решение образовать семью, является той точкой во времени, после которой события начинают опережать в человеке работу осознания своих поступков.

Предугадывая наступление такого момента, родительская мудрость подталкивает взрослых к разговорам и беседам со своими детьми еще в то время, когда сами дети не представляют себя в качестве будущих отца или матери. От этой работы упреждающего сознания в основном и зависит, будет ли предшествующий свадьбе период знакомства молодых друг с другом воспринят ими правильно. Ведь от него во многом зависит высота старта супружеской жизни, пойдут ли они с первых же дней к бережному строительству деликатных отношений друг с другом, или жизнь семьи начинается для супругов с шумно-разгульного и бесшабашного увлечения подаренным счастьем. Последнее обычно сменяется чувством глубокого разочарования, которое неизбежным облаком опускается в атмосферу семьи: у одних — спустя полгода, у других — спустя месяц, а у третьих — по прошествию всего одной недели. Опускается, чтобы включить в сознание супругов работу осмысления и переоценки всех событий, произошедших со дня их первого знакомства друг с другом.

Увы, благополучно идти по жизни и при этом не обретать житейской мудрости не удастся никому. Либо она приходит через внимающее отношение к старшим, к их советам, и тогда упреждает события, либо через своевольный, гордый опыт собственных проб и ошибок, но тогда она плетется в хвосте событий, горько вздыхая и сокрушаясь.

Что же происходит с молодыми до свадьбы? Казалось бы, ничего плохого. Они влюблены и "наотмашь" отданы друг другу. Они живут ощущениями, которых раньше ни один из них не знал. Не знал их всепоглощающую силу и яркость проживания. Не подозревал, что возможно столь обостренное чувство себя, своих состояний и такая устремленность к встрече с другим.

В этой увлеченности друг другом ни один из них не отдает себе отчета в причинах своих ощущений, в истоках своих состояний. Каждый просто живет ими, не трудясь над осознанием и не выверяя себя по каким бы то ни было эталонам. Отданность своим чувствам и полная свобода в проживании себя опьяняют и уводят прочь от внешнего и внутреннего сопоставления своих ощущений с идеалами чистоты. Нет идеалов, есть я и мои ощущения!

В таких случаях все, что произойдет затем в семье между супругами, обнаружит, что в период влюбленности они не были отданы друг другу. То есть, не любили друг друга. Напротив, каждый отдавался сам себе, своим состояниям, своим чувствам, своим удовольствиям. Ожидание встречи было на самом деле предвкушением наслаждения — упоительного, томящего и страстного.

Любовь дарят, она жертвенна, потому и о любимом имеет заботу, попечение – не о своем радеет, но о том, чтобы ему, другому, полно жить. Любовь бескорыстна. Она не ищет услады и не пользуется ради этого другим.

В противоположность этому, влюбленные томятся от недостатка наслаждения, жаждут его. И в это время и тот, и другой живут в мире грез. То кажется, что другой сейчас страдает в ожидании меня, хотя и занят делами, но душою тянется ко мне. То разворачиваются в видениях нежные сцены встречи, теплой заботы и чувства неги. Не замечается при этом, что все переживания, связанные с другим человеком, у влюбленного акцентированы на самом деле на себе самом. Проживаются не действительные состояния другого человека, но свои собственные состояния. Другой человек в этих грезах всегда воспринимается как даритель радости и наслаждений. Не живущий сам по себе, не ответно любящий, не устремленный к миру, но устремленный ко мне. И в этих моих услаждениях по поводу другого заключается для меня вся прелесть встречи с ним.

Потому, чем дольше длится наша разлука, тем острее жажда встречи, богаче, образнее предвкушение и ярче, сильнее все чувства самой встречи. Короткое свидание не дает удовлетворения, и каждый раз мы расстаемся с неохотой и изнутри томящим сожалением. Не это ли происходит, когда мы очень хотим шоколадных конфет, бежим в магазин и наслаждаемся купленной шоколадкой? Но ее мало. И недонасыщенное желание остается до следующего раза, пока не разгорится вновь во всепоглощающий внутренний жар – «хочу!»

Так работает тонкий механизм встреч и расставаний. В каждой разлуке разогревается ожидание, и в каждой встрече видится желаемое, оно и приносит чувство полетности и подъема. От встречи к встрече это чувство усиливается и рождает слепую потребность в соединении своих жизненных путей. Ради чего? Этот вопрос не стоит перед молодыми. Потому что решение соединиться в браке рождено не осознанием глубокого смысла и назначения семьи, а из потребности сделать вечным «услаждение любовью».

Характерно, что среди ответов молодых на вопросы социологов был и такой: «Мы заключаем брак, потому что не можем жить друг без друга». И все. Больше никаких объяснений. И удивленные глаза – «разве этого мало?»

Мало, потому что семья — явление гораздо более серьезное, чем простое доставление друг другу наслаждений. Потому что влюбленность, переживаемая молодыми, обладает далеко не чистой природой. В ней всегда больше эгоизма, чем действительной любви к другому. Это одно из очень ярких, но, к сожалению, обманчивых состояний человека.

Игра в карты, тяга к курению, к спиртным напиткам и наркотикам, тяга к участию в жарких спорах имеет под собою ту же основу – страсть. Это состояние особой «включенности» человека в свои переживания, бурные или тихие, но всегда глубокие, увлекающие его всецело. В азартных играх собственная экзальтированность рождает в человеке обостренное чувство ситуации, а в состоянии влюбленности она же рождает слепую способность расцвечивать реальность в удивительные краски своей фантазии и воображения.

Нечто подобное испытывают и матери в своих чувствах к ребенку. Ласковое прикосновение к его головке, нежное поглаживание, поцелуи – все приносит удивительно острое чувство наслаждения. В стремлении к этим наслаждениям мать тянет к себе ребенка, а он... Он заигрался в кубики и сейчас не хочет к маме.

— Сына, сынок, иди, посиди со мной.

— Не хочу, — упирается он. И тогда мама с нарастающим раздражением и досадой тянет его к себе, все еще надеясь переменить его настроение в угоду собственным желаниям. Она требует от него, чтобы сын принял ласку и ответил на нее. Где же тут любовь? Вместо любви к другому здесь эгоистическая привязанность к своим страстным чувствам. А ребенок — всего лишь предмет этих чувств и средство чувственного услаждения.

Интересно, что такая «любовь» к другому легко и просто может сменяться на бурную ненависть в ответ на отказ другого удовлетворить то или иное желание страсти. Примеров и картин этой ненависти у недавно еще «любивших» друг друга людей очень много вокруг нас: в описаниях художественной литературы, кино и театра. Такую ненависть легко погасить, стоит лишь ответить на призывы «любящего».

Любовь ли это? Может быть, в подобных случаях мы имеем дело с чем-то другим? Потому что иначе невозможно понять, как сочетается самое низкое, эгоистичное, уничтожающее другого человека чувство — ненависть — с самым высоким, утверждающим человека — любовью. Не происходит ли тонкая, трудно сознаваемая подмена одного другим — любви – влюбленностью?

Во вновь созданных семьях результаты такой «любви» обнаруживаются очень скоро. Преданные совсем недавно друг другу юноша и девушка по истечении некоторого времени после свадьбы неожиданно для себя приходят в состояние невероятной раздраженности один от другого. Механизм страстного влечения – встреч и расставаний – перестал поддерживать огонь влюбленности, и в результате из добрых супругов они превращаются во врагов, непрестанно бичующих друг друга.

Куда же девалась любовь? Никуда. Ее просто не было. Была эгоистичная любовь к самому себе, к собственным переживаниям. Теперь, когда наступило насыщение друг другом, встреч и расставаний уже больше нет, страстная зависимость от другого ушла, эта любовь к собственным переживаниям проявилась в полную меру. Любящие только себя супруги стали естественными антагонистами, ибо прийти в единодушие с другим не было их стремлением. Обслужить себя через другого — вот каковой была их первоначальная задача!

Каждый из нас может вспомнить годы своей юности и волнение: «Встречу ли я любимую? Какой она будет?» А пока не встретил, живу чувствами «нравится». Чувства эти переменчивы, приятной чередой бегут во мне и наполняют день.

Нравится актриса в кинофильме, пока я смотрю на экран, нравится образ героини прочитанного романа. Когда иду по улице, глаз невольно выхватывает из толпы отдельные лица, фигуры, и снова чувство «нравится» сладкой негой поднимается в душе. Иногда же забудусь в грезах, и образ девушки — сегодня один, завтра другой — раздразнит и окунет меня в глубокое наслаждение. Разглядывая в журналах фотографии, вдруг ловлю себя на том, что на отдельных лицах задерживаюсь и погружаюсь в особые переживания. Этот культ удовольствия, почти не сознаваемый, подготавливает во мне волну влюбленности.

И тогда, со свойственной мне одержимостью, вдруг начинаю создавать образ желаемой для меня невесты. Появляется постоянная внутренняя работа по кристаллизации этого образа. Каждое встречное лицо невольно отмечается и сопоставляется с внутренним представлением: «Такой ли моя будет? — Нет, не такой». «Нравится мне эта? — Нет, не нравится». И среди людей, окружающих меня, я строго и требовательно ищу ту, образ которой создал в своем воображении. Или в чувстве «нравится» бессознательно имею точный критерий: что по мне, что не по мне.

И нахожу иногда, что по мне. После долгих или коротких встреч и расставаний уверенно веду ее во дворец бракосочетания, затем в храм на венчание, и начинаю с этого счастливого момента свою семейную жизнь.

Если бы мне знать, что у человека есть три возможности качественно различного старта своей семейной жизни!

Один – от чувственного влечения, от услаждения плотью другого и чувственною его душой.

Другой – от встречи с душой действительной, той, которая от Бога дана, которая правдива, искренна и честна, которая может кротко, глубоко и преданно любить, знает радушие и заботу о другом.

Третий старт – от благословения родительского и Божьего, данного духовником.

Увы, ничего этого не зная, я отдался первому, что было во мне – влечению чувственности.

Но бывает другое. В грезах о будущей невесте не замечаю своего окружения. Они есть вокруг меня – подруги, товарищи – но не как будущие жены. И однажды ...

Она принесла цветы из леса и раздавала всем, кто хотел им радоваться. Я подошел, глаза наши встретились. Каким-то новым, незнакомым движением души я почувствовал ее…

Потом все удивлялись — что я нашел в ней? Я и сам удивлялся, потому что все мои грезы были совсем о другой. То же, что открылось в этой встрече с нею, было много богаче, полнее всех моих мечтаний.

Есть в каждом человеке две глубины его Я. Одна — та, что на поверхности. Другая — та, что и ему самому почти неизвестна. Эта вторая сокровенная глубина Я отрывается в минуты особенные, когда встреча с человеком становится внутренним озарением и наполняет сердце впервые пережитым тонким движением действительного человеческого общения. Не все может быть чисто в этом вновь пробудившемся чувстве, но в нем есть сокровенная встреча, узнавание приуготовленных друг другу, в этом чувстве есть новая жизнь, которую раньше человек душою не знал.

В эти минуты внешность другого, в том числе и телесность его, его плоть, перестают иметь значение. Во что он или она одета, какое у нее или у него лицо, как воспринимают его окружающие — все это уходит в небытие перед тем, что открывается за внешностью. Глубина встречи, тончайшего чувства общности, общности двух сокровенных Я ясна только двоим. И тогда на все удивленные возгласы: «Что ты в ней нашел?» — сама собой невольно льется улыбка, улыбка человека, познавшего тайну.

«Брак, – по учению свт. Иоанна Златоуста, – есть прежде всего Таинство человеческой природы, дело Творческой Премудрости Божией, соединившей первозданных мужа и жену в плоть едину (Быт. 2, 24); в силу вложенного Богом в природу человека естественного закона, мужчина и женщина стремятся друг к другу... Где нет, следовательно, такой любви, побуждающей живую человеческую личность одного пола стремиться дополнить себя такою же личностью другого пола, там брачный союз теряет свое истинное значение, там невозможно и счастье брачной жизни. Тайна такой задушевной и самой тесной любви, которою муж любит свою жену, как свое другое «я», коренится в том, что жена силою Божиею взята от мужа, создана из ребра его».

Редкие люди наделены тем счастливым даром, когда при первой же встрече открывается действительно это чувство любви друг к другу. В большинстве случаев любовь нужно взрастить, и семья есть тот самый инструмент, которым возможно открыть в себе любовь, то удивительное состояние, в котором просыпается в человеке способность быть в единодушии с другим, служить ему и любить его, особое состояние, при котором другой впервые открывается в полную и действительную силу не моих наслаждений от него, а его действительного Я, его души.

Восхождение к такой любви и начинается с первых дней жизни каждой семьи в том, по словам Св. Илария Пиктавийского, «внутреннем, сердечном влечении, в самом зарождении своем трудно объяснимом». Может быть, поэтому день свадьбы становится для молодых супругов новой, отправной точкой жизненного пути, когда начинается путь жизненного Ученичества.

Третий случай встречи двоих – не от чувственного «хочу тебя» или «хочу быть с тобой», не от душевного узнавания друг друга, а от родительского выбора или благословения духовника.

Как-то ныне покойный батюшка Тихон Пелих вышел после Литургии из алтаря, поддерживаемый алтарником, седой, кроткий, блаженно тихий, остановился в дверцах амвонной преграды, вгляделся в людей, мирно, смиренно, и поманил к себе пальцем юношу. Потом с другого конца храма призвал к себе девушку. Взял руку юноши и вложил в нее руку девицы. Вложив, благословил:

— Любите друг друга. Господь с вами.

Ни она, ни он не знали до этого друг друга. Так, виделись в храме, и только. Потрясенные, они бросились к духовнику:

— Батюшка, что нам делать?

А он их спрашивает:

— Соединил?

— Соединил.

— Благословил?

— Благословил.

— Ничем уже не помогу. Разве что от себя еще благословлю.

...Скоро молодые повенчались. Теперь это хорошая, добрая семья. Он — священник, она — матушка. Детей уже четверо.

Что же происходит, если не по благословению, а по чувственному влечению молодые нашли друг друга? После свадьбы в состоянии влюбленности супруги не видят худых проявлений характера друг друга. Увлеченные собственным счастьем, они видят в другом лишь доброе и от этого испытывают воодушевляющую сладость и полетность жизни.

Что ж, начало может быть и таким. Пусть изначально эгоистическая позиция влюбленности будет тем тестом, в которое предстоит еще положить закваску. И уже после этого тесто вскиснет, и откроется тогда начало любви. Но для этого нужно будет, чтобы задолго до того, как начнется насыщение друг другом и откроются разности характеров, привычек, представлений, молодые распознали бы в себе чувственность, услышали возможность настоящих душевных нравственных отношений и, более того, возможность духовной общности и обретение семьи как малой Церкви. В таком сознании себя и будущего семьи естественно и легко начнется тогда труд по становлению себя другим.

Пройдет время, и откроется для них иное расположение сердца, когда человек живет не своими наслаждениями, а испытывает радость за другого. Когда он слышит в нем каждый жест, каждый возглас, каждый шаг как движение его жизни. И радость приходит от того, что это движение человек видит и чувствует в другом. Тогда открывается ему иной мир, в котором преображается все — и природа, и люди. Ничто не стоит на месте. Все наполняется тончайшим дыханием жизни. Оживает каждый лист, каждая травинка. Струи света пронизывают весь мир, высвечивая его тонкой, тихо ликующей радостью. Радость дается человеку, наполняя его странной, незнакомой прежде и вдохновляющей силой. Впервые он слышит природу, людей так полно, так ясно и так близко. Впервые он любит.

В таком настроении сердца приходит понимание, что выделение одного человека из числа многих, кто нас окружает — это и большая ответственность за данного человека, и особая любовь к нему.

Что же нужно, чтобы так развивались, так складывались отношения в любой семье? Ответить на этот вопрос непросто.

Двое встретились. Почему? Сокровенность, тайна встречи — центральное основание будущего брака. Происходит она не только там, где молодые сами находят друг друга, но и там, где благословением родителей или духовника сочетаются друг с другом.

«Почему, скажи мне, – пишет свт. Иоанн Златоуст, – она (тайна брака) велика? Потому что девица, находившаяся все время внутри дома, никогда не видавшая жениха, с первого дня так привязывается и начинает любить его, как собственное тело; равно и муж ту, которой он никогда не видал, с которою никогда не разговаривал, с первого дня предпочитает всем, и друзьям, и родственникам, и самим родителям... Сознавая, что не дело человеческое, но Бог внедрил такую любовь и устроил, что и отдающие (родители) и отдаваемые делают это с радостью, Апостол Павел говорит: «Тайна сия велика есть» (Ефес. 5, 32). И как между детьми рожденное дитя при взгляде на родителей тотчас узнает их, еще не умея говорить, так точно жених и невеста, без всякого посредника, без чьего-либо увещания и совета, прилепляются друг к другу».

Как важно не пройти мимо этого, услышать, почувствовать сердцем. Значит, в тишине внимания и чуткости к другому найти свою половину. Увы, всегда ли это бывает?

Не происходит ли порой, что в поисках своей невесты я твердо и самоуверенно держусь созданного мною образа и не слышу, не хочу слышать и знать тонких касаний сокровенных встреч. В иллюзии собственных представлений о ценностях я перестаю замечать ценности окружающих меня людей. В утверждении среди людей собственных взглядов на мир забываю, что мир обращен ко мне в остром желании общения со мною, но не через безудержный хохот, не через громкие и яркие разговоры, не через размахивание руками от шумного восторга, а посредством тишины истинной встречи, полной тонких, поэтому богатых и не всегда знакомых многим из нас движений подлинной жизни.

Бережная чуткость к людям и уповающее на Бога послушание Его воле: не единственный ли это путь, которым можно прийти к взаимности встречи?

Тогда брак возникает на иной основе, много больше, чем только наши представления о нем или чувственные желания другого. Тогда вера расположит человека Богу, а чуткость человеческого общения — это объективное богатство живого движения души – даст ту силу, которая действительно, без иллюзий, соединит людей. Есть ли источник более щедрый, чем этот? Не из него ли с течением времени с обретением мудрости семейной жизни приходит чувство спокойной уверенности друг в друге, душевной защищенности и глубокой гармонии в общении, которые сливаются в супругах в одухотворяющем чувстве любви друг к другу?..

Об этом единении, которое лежит в психической природе человека, говорят святые Григорий Богослов, Василий Великий, Астерий Амасийский, свт. Иоанн Златоуст. Без этого «союза любви, мира, благорасположения и внутреннего единения супругов» не может быть и брака.

Счастливы семьи, которые начинают свою супружескую жизнь с этого чувства.

Совершилось венчание, отыграна свадьба. Казалось бы, все желаемое уже в руках. Но нет. Домостроительство только начинается и та, и другая семья с сокровенным подкреплением и без него — должны будут пройти нелегкий путь созидания в себе новых привычек, новых влечений. Если этого не произойдет, мира в семье не будет.

Жажда удовольствий для себя не имеет пределов. Если во мне она не обуздана, если есть беззаботность отношения к своим поступкам или готовность в любой момент ринуться в сладко зовущую авантюру человеческих контактов, я буду причиной постоянной боли для людей, связанных со мною родством. Чувство насыщения и рождающееся отсюда чувство неудовлетворенности в постоянной и, как мне будет казаться, надоедающей обстановке семьи будет толкать меня в сторону на поиски новых общений.

«Что я могу с собой поделать? Примите меня таким, каков я есть», – эти простые, до наивности беcшабашные слова прикроют и оправдают мою занятость собою, мое постоянное желание купаться в собственных ощущениях счастья, возникающих на гребне страстей. Далеко не всегда это другая женщина или другой мужчина.

Упоение общением может проходить и в компании друзей, и в пивном баре среди случайных знакомых, и за карточным столом, и за телевизором, где идет трансляция футбольного или хоккейного матча. Для жен – это и подруги, и прежние связи, и привычки проведения времени. Это и ложная «церковность», за стремительностью которой теряется важнейшая составная единения человека с его домашними – любовь к ним. Увлеченность идеей, ярким делом также нередко выводит нас за пределы человеческих отношений в семье.

Поиск удовольствий и чувство неудовлетворенности могут оставить один на один с бутылкой — и это тоже будет явный симптом занятости собой и глухой закрытости на боль и зов о помощи рядом идущих жены, мужа, детей, родителей.

С другой стороны, чувство обладания и глубокая привязанность к другому, преломляясь через призму влечения, легко превращаются в ревность. Никто более не нужен — один он, единственный... С ним вся радость. И болью наполняется сердце, если мы видим близкого человека в общении с другими. Как может быть он с ними столь открытым, столь добрым и веселым? Тонкое чувство жалости к себе ядовитой струйкой льется в душу. И непонятно, что именно происходит, но все смешивается в груди – досада, отчаяние, раздражение и боль.

Это чувство наполняет сердце, когда мы выходим с близким человеком в общество его друзей, когда ждем его по вечерам одни в квартире, когда, проводив его в отпуск или в командировку, сами остаемся дома. Жажда по нему становится той привязанностью, которая на самом деле привязывает к себе прочной и острой веревкой эмоций и страстей. Это муки для обоих, и нет в них просвета. И жить так невозможно, но расстаться – еще хуже. Так и живем ...

Ревность — это острое, сжигающее все добрые устремления к другому буйство себялюбия. Очень сильное, эмоциональное, пронизывающее все ощущения человека чувство ревности цепляется за другого, как за единственного дарителя высшего состояния страстного наслаждения. Потерять даже малейшую частицу этого дара, увидеть, как оно уйдет другому от меня, ревнующего, — невыносимая боль. Чувство обладания, беспрекословной принадлежности только мне одному каждого дыхания, каждого движения любимого человека до боли томит и... ослепляет.

Нет радования его жизнеощущению, вместо этого идет постоянное сравнение, сопоставление и контроль: все ли отдается мне, а если не все — лучшее ли перепадает мне. В любви к себе появляется брезгливость и нелюбовь к другим, тем, кто соприкасается с ним. И тогда бросается ему действительно ощущаемое:

— Ты оскверняешь меня.

— Чем?

— Своими разговорами с людьми, своим общением с ними, своими связями с ними. Принадлежи мне, и только мне – единственное, чего я хочу.

А хочу я, оказывается, быть в своих чувствах, которые рождаются в общении с принадлежащим мне человеком. Только и всего.

В других случаях преданность собственным ощущениям легко трансформируется во взаимные претензии, в которых отчетливо видится долг другой стороны и наивно не признаются при этом свои долги. Логика предельно простая — моих долгов нет. Я и так уже много делаю, разве этого мало?

Культ удовольствий – причина порочной влюбленности до венчания, он же – причина чувственности после. Несознаваемый нами, он пронизывает наш быт, наши отношения к вещам и к людям. Невольно в логике этого культа мы начинаем воспитывать своих детей, приуготовляя их, как это делали с нами наши родители, к встрече с теми же трудностями, с которыми мы столкнулись сейчас сами в себе. Невольность такого воспитания идет из нашего собственного детства, где была смещенность от духовных ценностей к ценностям материальным, где не было явного доминирования первого над вторым. Теперь незаметно для нас это формирует наш быт и наше отношение к детям. Удовольствие от новых игрушек, от вкусной и редкой пищи, от красивой и модной одежды, от общения с избранными сверстниками (и с брезгливым отторжением всех других), от видеокамер и компьютеров, мотоциклов и автомобилей – все для детей, все во имя детей!

Но почему все – не во имя высокого в детях, почему нередко во имя низкого? Жить ради детей – это еще не смысл жизни, потому что такое осознание себя часто бессодержательно и всегда стоит на границе с безответственностью.

Жить ради чего в детях? Поставленный так самому себе вопрос заставляет переоценить, пересмотреть многие моменты отношений с детьми и друг с другом. Поставленный так вопрос заставляет по-новому взглянуть и на самого себя, и на свое детство, чтобы понять истоки сегодняшних осложнений, возникающих между супругами.

Осознание собственного детства дает возможность лучше понять себя. Тогда начинается огромная и часто мучительная работа по освобождению от эгоизма в отношениях с близкими. Таинство Покаяния и Причастия, смирение с их характером, терпение их неудобного нрава составляют элементы этого труда. Тогда вновь возвращается или впервые обретается то необычное ощущение другого, когда внутренним движением души я схватываю, каков он – другой. Каждое мгновение, каждый час, день, неделя перерождается в нечто иное, не похожее на вчерашнее.

И нет большей радости, нет большего спокойствия за человека, чем видеть это становление и всеучительное участие в нем Промысла Божия. Высокое чувство доверия, тонкое, полное и уравновешивающее все мое отношение к другому появляется в сердце и ведет по трудным перекресткам семейной жизни. Тогда вновь приходит и медленно, от Таинства к Таинству, от поста к посту, с годами, наполняет душу бескорыстная щедрость и отданность другому, подобная той, что была в первые дни после свадьбы, но уже ровная, уверенная и сильная. На смену быстрой переменчивости от раздражения к неестественному любвеобилию приходит мягкая душевность. С годами церковной жизни она одухотворяется и наполняет супругов чистым пламенем любви и мудрости.

Почти все святые отцы Церкви важнейшим смыслом супружества полагают взаимную помощь супругов друг другу в обретении добродетелей. Семья предназначена ко спасению – и мужа, и жены. Без благодати, без участия Святого Духа спасение невозможно. Благодать же стяжается добродетелями. Добродетелями совершаются и Заповеди Божии. Без них человек внутренне остается в неведении, что хочет от него Господь в Заповедях Своих.

Как много людей, весьма просвещенных в богословии, полагают, что они живут по Заповедям Божиим. Но, не имея в своей душе добродетелей, они выполняют Заповеди Божии как некую схему, да еще и на свой лад, не подозревая, что таким выполнением невозможно угодить Богу. Они не радеют о добродетелях в своем нраве, не трудятся над ним, и поэтому своим внутренним человеком далеко отстоят от Господа. Внешне живя вполне церковно, они довольствуются собою и, сформировав навык внешнего церковного приличия, они останавливаются в своем воцерковлении, не идут дальше. Это состояние называется теплохладностью, впав в которую, они со временем начинают откатываться назад.

Важнейшею добродетелью семейной жизни является целомудрие, а уж через нее семья приходит к любви. Начало целомудрия – чистота. Начало чистоты – воздержание, а высшее состояние чистоты – непорочность и святость.

Целомудрие, по словам преп. Амвросия Оптинского, состоит в том, чтобы «соблюдать целыми все добродетели, наблюдая за собой во всех действиях, словах, делах, помыслах».

«Оно, – говорит свт. Иоанн Златоуст, – состоит не только в том, чтобы воздерживаться от прелюбодеяния, но и в том, чтобы быть свободным и от прочих страстей».

О чистоте просто и в самое ее существо говорит нам преп. Ефрем Сирин: «Чистота гнушается роскошью, негою, изысканным убранством одежд. Чистота – ненавистница дорогих яств, бегающая пьянства. Чистота – узда для очей, она изводит все тело из тьмы в свет. Чистота порабощает плоть, проникает взором в небесное. Чистота – родоначальница любви.

Чистота упокоевается в душах кротких и смиренных и производит Божиих человеков. Чистота расцветает, как роза, среди души и тела и наполняет весь дом благоуханием. Чистота – предшественница и собирательница Святого Духа. О любящем чистоту радуется Святой Дух и подает ему терпение... Чистота приобретает почести не только приснодевственникам, но и живущим в супружестве».

Начало чистоты, как уже было сказано выше, – в воздержании. Блаженный Каллист, патриарх Константинопольский (ХIV век), говорит, что «удерживать плотские страсти и взыграния или с разумом устраняться от них можно живущим в миру». Нет сомнения в том, что среди христиан, подвизающихся в миру, есть много воздержных, которые борются с греховными возбуждениями плоти. Например, преп. Иоанн Кассиан Римлянин утверждает из опыта, что те, которые относятся к воздержным, терпят борьбу, преодолевают и побеждают своего сопротивника, но иногда и сами бывают от него уязвляемы.

Но не все просто в супружеских отношениях. И, увы, не всегда удается разделить все внутренние движения — одни направо, другие налево. Как отличить, например, чувство ревности от беспокойства за другого, когда сердце улавливает движение супруга или супруги в эгоистическое самодовольство, когда не к семье, а от семьи идет он (она), когда не состояние партнера слышатся им или ею, а ищутся свои удовольствия. Как отличить эту боль от боли ревнивца? Как научиться понимать себя и другого?

Эти вопросы на определенном этапе становятся в семье главными. Тогда впервые начинаешь понимать, что путь к умению различать внутренние движения и действовать затем, выбирая лучшие способы помощи другому, лежит через многие бытовые ситуации, создающие условия для глубокой работы над собой. Тогда по-настоящему и начинается путь обретения мудрости. Не рассудочной, а действительно сердечной.

Самый сложный вопрос для многих: как быть с брачным ложем? «Брак у всех да будет честен и ложе непорочно», – слышим мы в ответ. Значит ли это, что супруги, будучи венчаны, могут услаждаться друг другом как им захочется, в том числе впадая и во всякие непотребства? Будет ли Дух Святой участвовать в них только потому, что брак венчан, притом, что супруги будут заниматься блудными услаждениями таким же образом, как в только что просмотренном ими развратном фильме? Возможно, при этом разврат в кино они будут осуждать, а собственный будут оправдывать венчанием. Но по чувственным услаждениям, по характеру их соития разве есть разница между неверующими развратниками и ими, верующими? Если этой разницы нет, тогда как благодать может в них участвовать? С чем возможно ей сочетаться в душе, переполненной чувственностью и не имеющей ничего возвышающего ее над плотью?

Такое рассуждение приводит некоторых к ошибочному выводу: в семье нет спасения, а Таинство венчания по выходе из храма на том и заканчивается, ибо где же сегодня найдется семья, которая в брачном соитии будет пребывать вне чувственности? Многие так и считают: «Спасаться могут только живущие в супружестве как брат и сестра. Остальные семьи вне спасения». Этот трагический вывод был бы действителен, если бы не было Церкви, а в ней Премудрого Промысла Божия о каждом человеке.

В Церкви ради обретения человеком чистоты от чувственности Господь поставил пост и молитву. А ради возвышения души над телом в брачном соитии положил человеку заповеди нравственных отношений мужа и жены. Чтобы при этом супруги, радеющие о том и другом, не изъедались скорбью, что соитие их чувственно, простер Таинство венчания на все время их земной жизни. Так что, где бы они ни были и что бы ни делали, если они помнят друг о друге, как о супругах, и имеют расположение друг ко другу, попечение и любовь, Господь благодатью Своею незримо пребывает с ними, содействуя их благим расположениям и поступкам. Из года в год, воздерживаясь от близости в дни однодневных и многодневных постов и в церковные праздники, супруги отлагаются от чувственности и преодолевают ее. Пребывая в молитве, особенно во время великопостных богослужений, они восходят к чистоте, в которой чувственности нет. Следуя Заповедям Божиим, в чистоте от страстей, воцаряют в сердце друг ко другу заботу, нежность, любовь, и тем возвышаются над плотью. При таких стараниях веры Господь, простирая Таинство венчания на всю их жизнь до смерти, совершает брачное их ложе нескверным, т.е. не вменяет им во грех чувственность, над которой они из года в год возвышаются любовью. Сами же супруги, в своей церковной жизни трудами над обретением добродетелей и, особенно над обретением чистоты, все более приближаются к состоянию, угодному Богу. Это-то угодное Богу состояние, чистое от чувственного, народ и называет золотым и отмечает как золотую свадьбу. Пятьдесят лет полагается семье, чтобы взойти в золотую чистоту отношений друг с другом.

Подготовка к браку на Руси всегда начиналась с раннего детства. Назначение материнства усваивалось девочками с каждым движением матери, в каждом моменте общения со взрослыми. Она — будущая мать. Об этом знают все — и стар и млад, и потому относятся к ней, независимо от ее возраста, согласно ее будущему назначению. Нет, при этом не теряется детство, но оно наполняется глубоким внутренним смыслом, рождающим устремленность души и сердца. Тогда в каждом сегодняшнем мгновении начинает присутствовать будущее — чистое, высокое и значимое. Одухотворяющая сила устремленности к Богу становится главным источником восхождения к человеческому.

В этой же атмосфере происходило воспитание мальчиков. Отец. Это короткое слово с годами начинает вмещать в себя очень много. Юноша, готовящийся к браку, знает об отцовстве больше, чем о своей профессии. Знает как движения своей души, как стремление своего сознания. Этому не посвящали специального курса обучения, но об этом специально и часто говорили в семье. Во многих домашних ситуациях за годы его становления это было подчеркнуто, не в нравоучении, не в нотации, но в отношении к нему как к будущему отцу.

Вероятно, поэтому в таких благовоспитывающих семьях сам момент бракосочетания воспринимается молодыми как акт особого доверия со стороны взрослых — родных и близких. Они вступают в пору зрелости, становятся на первую ступень долгого пути и поэтому клянутся оставаться верными друг другу, как бы ни сложилась жизнь, и какие бы пропасти между ними не возникали.

Через всю церемонию бракосочетания струится этот глубокий смысл совершаемого акта. Именно поэтому веселие окружающих присутствует рядом с сокровенностью единения молодых.

«Чем ближе к брачному чертогу,

Тем меньше шум и тише смех».

Чем глубже мы всматриваемся в проблемы семейных отношений, тем ярче начинает вырисовываться один факт. Основа человеческого отношения к человеку впервые возникает и действительно закрепляется именно в семье. От того, как понимают назначение семьи взрослые, зависит не только атмосфера и климат семьи, но и то, какие люди выйдут из нее в общество. Здесь, в самой маленькой ячейке общества, фокусируются и становятся предельно конкретными все нити социальных отношений. Как преломятся они — сквозь чуткую обращенность к другому человеку или через утверждение себя в мире — зависит в семье и от отношений семьи к окружающему миру.

Тончайшие и потому самые устойчивые движения души каждого, проявляющиеся как его убеждения, возникают в сокровенном общении с другим человеком. Такое общение, независимо от воли людей, происходит в семье. Основы жизненной позиции людей закладываются чаще всего здесь. Как это ни странно, но через супружеские отношения, через отношения родителей и детей, в человеке реально воплощаются ведущие идеи общества и времени. История показывает, что так было в прошлом. Действительность показывает, что так есть сейчас.

Подведем итог нашей первой беседы.

Мы узнали, что Господь из одного человека сотворил двух и тем самым вложил в их человеческую природу взаимное влечение друг ко другу. Это влечение душ, ищущих в единении любви обретения своей полноты. Исполняется оно в супружестве, которое начало и вершина его. «Великое Таинство совершается, — говорит свт. Иоанн Златоуст, — соединяются два человека, и делается из них один».

Совершается таинство любви.

Второй вывод состоит в том, что Господь благословляет брак ради нравственной и духовной взаимопомощи друг другу, ради преодоления чувства влюбленности и прочих страстей, ради возрастания в целомудрии, начало которой есть чистота, а начало чистоты – воздержание, вершина же чистоты – непорочность и святость.

Для совершения целомудрия и чистоты учредил Господь в Церкви пост (воздержание), молитву (богослужение, особенно великопостное), время для исполнения заповедей и простер над супругами Таинство венчания. Благословил мужу быть с женою, как Господь пребывает с Церковью, а жене с мужем – как Церковь с Господом.

Наконец, то, о чем мы будем говорить в следующих главах — разделил одного человека на два, чтобы через их физическое соединение родилось множество людей, и тем исполнилось Его благословение: «Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею» (Быт. 1, 28).

Купить эту книгу

_____________________________________

см. другие книги в разделе "Чтение для мам и для всех" (Как любить ребенка, Дети пишут Богу, Пособие для молодоженов, 10 секретов любви и др),

"Купить книгу",

Планирующим,

Беременным,

Дыхательные методики подготовки к родам,

Грудное вскармливание,

Позиция Русской Православной Церкви,

разделы Красота,